Курск

общественно-политический еженедельник

12+

Леонид Винцкевич:

"МНЕ НРАВЯТСЯ ЛИЦА ТЕХ, КТО ПРИХОДИТ НА "ДЖАЗОВУЮ ПРОВИНЦИЮ"

Наш разговор с Леонидом Винцкевичем, джазменом с мировым именем и основателем фестиваля "Джазовая провинция", стал полнейшей импровизацией - начиная от вопросов и заканчивая местом беседы. Сначала это была небольшая комната для репетиций, затем - холл филармонии, полный звуков репетирующего на сцене оркестра. Впрочем, это не помешало услышать самое главное - джаз
в Курске был, есть и будет… 

- Леонид Владиславович, модная нынче тема импортозамещения получила свое звучание в джазовых импровизациях?

- Для джаза это вообще неактуально. Потому что это тот мир, который неподвластен политическим, религиозным и другим аспектам. Напротив, это мир, который всегда впитывал сотни культур и родился от слияния совершенно несопоставимых на первый взгляд вещей - африканского ритма и европейской эстетики. Поэтому сама тема конфронтации противоречит этому жанру.

- А джаз способен спасти мир?

- Я, конечно, оптимистично настроен. А те деньги, которые идут на смертоносное оружие, мне кажется, было бы лучше потратить на рояли, гитары - больше толку. К сожалению - к сожалению! - мир считает, что это вторично, все эти инструменты. По крайней мере, это то, что я вижу, хотя хотел бы видеть другое. Есть другие поводы встречаться, и то, что происходит сейчас…  Мне за последние полтора года приходилось быть несколько раз в Америке, Германии, Англии, Скандинавии и так далее. И на нашем уровне, на уровне музыкантов, играющих джаз сегодняшнего дня, я не видел никакого антагонизма. У них ни на минуту не возникало аллергии на то, что я из России. Это нужно кому-то другому, это какие-то амбиции первого эшелона…

- Давайте вообще уйдем от этой грустной темы - я понимаю, насколько это болезненно и неприятно, когда, с одной стороны, есть геополитические реалии, с другой - интернациональная музыка, которая объединяет и американцев, и русских, и англичан, всех, кто когда-либо к ней приобщился. Оружие музыканта - его инструмент. Ваши инструменты: как и где вы их находите, как определяете, что это - именно то звучание, которое вам нужно?

- Конечно, найти свой инструмент, который отвечает твоим требованиям, - это как найти свой голос. Даже у таких выдающихся музыкантов, как Джон Колтрейн, были сомнения по поводу звучания инструмента, и он до последнего дня иногда перебирал ведрами мундштуки, от которых зависит это звучание. Есть такой известный темнокожий саксофонист из Америки, Кенни Гаррет: он как-то приезжал в Эстонию, и один мой приятель (Вальтер Оякяэр) сказал ему, что у него есть "Майер" какого-то года, кажется, 1954-го. Так он билет на самолет поменял, чтобы посмотреть  этот мундштук! То есть эта проблема - как найти свое звучание -  тоже вечная тема для музыканта, и не возникает, наверное, только у единиц... Потому что искусство постоянно требует того, чего ты еще не добился - того произношения, того звука, того воздействия на публику, которое ты себе представляешь. Мне кажется, что если заканчивается этот поиск, то заканчивается история художника, если хотите. Ведь это сомневающийся человек, который постоянно пытается ухватить Синюю птицу, которую иногда получается ухватить, а иногда - не получается.

Где ищем инструменты? Без преувеличения, везде. Вот я только сейчас звонил - узнал, что продается пианино… Уже нервная система не выдерживает фальшивых нот и западающих клавиш, поэтому нужны специалисты в этой области - настройщики, производители инструментов, реставраторы. И это тоже непраздный вопрос, потому что эти профессии почти вымерли. Музыканты знают, что такое настоящий настройщик, и ценят это. Когда инструмент правильно настроен, это настоящий подарок для тех, кто гастролирует, ведь далеко не каждый музыкант может позволить себе перемещаться по миру с собственным роялем. Так делали Сергей Рахманинов, Владимир Горвиц, ну, может быть, еще пара человек - это были избранные, выдающиеся гении. Святослав Рихтер всегда ездил на гастроли со своим настройщиком, как и Денис Мацуев. А если инструмент не в порядке, он не может быть предметом воплощения твоей идеи.

- Вы хотите сказать, что каждый раз, выезжая куда-то на концерты, вы определенным образом рискуете?

- В зависимости от инструмента. Не везде есть рояли того уровня, которого требует сама музыка. И, честно говоря, когда появились три "Стейнвея" в Курске, это был праздник. Я ведь даже не думал, что такое когда-нибудь может случиться в моем городе. Все рояли блестят одинаково, только звучат по-разному, и это чудо, что у нас есть инструменты, на которых могут играть профессионалы.

Другая тема - акустика. Это такая же составляющая звука, как и сам инструмент. Почему соборы строились с такой акустикой? Все это было предусмотрено с точки зрения воздействия на прихожан - звук заставлял думать о вечном… С другой стороны, есть Светлановский зал Дома музыки, где пожалели когда-то денег на тех, кто лучше всех в мире разбирается в акустике - швейцарские и японские фирмы. Показалось, что дорого, и доверили тем, кто пообещал сделать в десять раз дешевле. И зал, к сожалению, построен с плохой акустикой, и до сих пор, притом что там достойный набор первоклассных роялей, он не звучит. Потому что правильная акустика - это самое большое достоинство зала, и оно намного важнее, чем кресла и внутреннее убранство.

- Где вам хорошо играть, где все то, о чем вы говорите, сходится в одну точку?

- Такие залы есть. В Московской консерватории имени Чайковского - начиная от Рахманиновского зала, Камерного зала. В Санкт-Петербурге - начиная от Эстонской кирхи, заканчивая залами здешней консерватории и залом Капеллы. Есть удивительно звучащий концертный  зал имени Перселла в Лондоне, Стейнвей-холл, потрясающий Центр искусств в Халифаксе с великолепной акустикой. Зал в Иркутской филармонии, Тверской зал и так далее. Могу сказать про нашу филармонию: здесь теперь хорошие рояли, но есть проблема с акустикой, поскольку это изначально был     театральный зал, который потом несколько раз переделывался. Обратите внимание - концертные залы практически всегда без  кулис, нет драпировки, которая "съедает" звук. В курской филармонии, к сожалению, так и остался театральный зал. Надеюсь, в бывшем Доме офицеров, который теперь передан филармонии, учитывая, что там когда-то пел Шаляпин и многие другие великие  исполнители, и там замечательная акустика, при ремонте ничего не испортят. Это, я считаю, было очень правильное  решение, которого я, к слову, не ожидал - решение первых лиц Курской области передать здание Дома офицеров филармонии, за что им большое спасибо. Конечно, сейчас сложно что-то говорить - идут работы, возможно, медленнее, чем хотелось бы, но пройдет время, и этот зал, я уверен, будет одним из лучших в Черноземье…

- Двадцать лет подряд вы проявляете удивительное постоянство, организуя "Джазовую провинцию". Неужели никогда не возникало желания бросить?

- Каждый год начинается с того, что я не знаю, будет фестиваль или нет. Смотря какими жертвами… Что я имею в виду? Есть близкие,  которые, хочешь - не хочешь, в этом задействованы. Когда живешь в одной квартире с людьми, у которых есть свои мысли и планы, то так или иначе, они не могут не слушать 20 часов в сутки разговоры, которые ты ведешь по телефону. Это одна тема. Другая тема связана с тем, что ты должен быть музыкантом. Я не хочу быть не музыкантом, не хочу быть менеджером. И найти вот этот баланс, учитывая то, что, к сожалению, тебе уже не 25 и не 30 лет, может быть, самое главное сейчас в моей жизни. И если я пойму, что меня не хватает на музыку, то, пожалуй, я буду максимально сокращать свое время, которое  требуется для организации фестиваля.

- Что значит "хватает" или "не хватает" на музыку?

- В этом году на фестивале были музыканты из 15 стран, он прошел в 13 городах. Это связано с обязательствами перед всеми, кого ты пригласил. Это связано с обязательствами перед городами, и все это сходится на мне… Здесь вопрос такой: ты не имеешь права (это я себе говорю) брать на себя больше, чем можешь выполнить. Вот этому я пытаюсь учиться, потому что иногда это риски, которые граничат с колоссальными провалами - быть или не быть…

- Чем нынешний юбилейный фестиваль принципиально отличался от предыдущих?

- Сама идеология фестиваля состоит в том, чтобы показать срез джаза сегодняшнего дня, насколько это возможно, от традиционного джаза до экспериментов - этноджаза, симфоджаза. Эти задачи всегда выполнялись в большей или меньшей степени.

В этом году было сделано все возможное с точки зрения наполнения фестиваля. Здесь были те, кого изучают во всех консерваториях мира, кто является визитной карточкой джаза во многих странах мира. Конечно же, был и Игорь Бутман, без него проводить юбилейный фестиваль было бы неправильно: он один из тех, кто очень много сделал для этого и как музыкант, и как общественный деятель. Поэтому фестиваль, мне кажется, прошел успешно, и здесь чуда нет. Есть огромный труд многих людей, включая совет фестиваля, возглавляемый Александром Закурдаевым, и, конечно, поддержка со стороны руководства Курской области и Курска - губернатора Александра Михайлова, председателя областного комитета культуры Валерия Рудского, главы администрации города Николая Овчарова. Это не формальная любезность, а искренняя признательность в адрес тех, кто помог провести этот фестиваль. А это значит, что они думали обо всех нас - о тех, кто здесь живет, о тех, кто пришел послушать джаз…

- Как за эти 20 лет изменились ваши "прихожане"?

- Я вижу много людей, которые впервые приходят на концерты "Джазовой провинции". Среди них много молодежи - меня это радует, потому что за ними будущее. Фестиваль привлекает людей, занимающих разные социальные ниши, меня это тоже радует. И - мне нравятся лица тех, кто приходит на "Джазовую провинцию".

Татьяна Ласточкина