Наше интервью началось со слов: "Только не спрашивайте меня, пожалуйста, о том, как я стал режиссером. Я лучше расскажу вам историю из собственной жизни, которую "утаил" от других журналистов". Юрий Бурэ, главный режиссер и художественный руководитель Курского драматического театра имени А.С. Пушкина, Народный артист России, лауреат Государственной премии, а еще - по необходимости поэт, замечательный муж, отец и дедушка. Кстати, поводом для нашей встречи стал не открывающийся новый театральный сезон, а юбилей Юрия Валерьевича - 75-летие, с чем мы его с удовольствием и поздравляем.

К хоккейной фамилии отношение имеет

Что касается биографии, то Юрий Бурэ, отвечая на этот вопрос, лаконичен и краток -  родился в Куйбышеве (ныне Самара) в семье актеров. Его отец - Валерий Бурэ - начинал карьеру еще в 1917 году и был известным Народным артистом России. 

Поначалу Юрий Валерьевич поступил в Волгоградский институт инженеров городского хозяйства. Он даже диплом о здании драмтеатра написал и защитил. Но, получив профессию, понял, что хочет не строить, а работать в театре. Дальше была Москва и режиссерский факультет государственного театрального института имени Луначарского. В Курске Юрий Бурэ с 1982 года.

Кстати, к хоккейной фамилии Юрий Валерьевич имеет отношение. Дело в том, что у него с известным спортсменом одни корни, которые восходят к знаменитому часовщику Павлу Бурэ, служившему при императорском дворе. Мастер делал настолько качественные часы, что многие из них исправно работают до сих пор.

К чему приводит любовь к театру?

Но вернемся к началу нашего разговора и эксклюзивной истории.

- Я это знаю из рассказов своих родителей, - замечает Юрий Валерьевич, - дело было во время Великой Отечественной войны. В город Куйбышев эвакуировали Большой театр, здесь давались совместные концерты Большого и местного драмтеатра, где служил мой папа. Отец чаще всего читал монолог Эдмонда из трагедии "Эдмонд" в сопровождении симфонического оркестра Большого. А в то время были так называемые "американские подарки", которые присылались и раздавались людям. Отцу из такой гуманитарной помощи досталось шикарное коричневое кожаное пальто. Больше такого ни у кого не было. Прочитав монолог, отец ушел со сцены и в гримерной обнаружил - пальто нет. Украли. А зима на улице, мороз. Домой его отвезли в шубе Ленского из "Евгения Онегина". Наутро - часов в шесть - в нашей квартире раздался звонок. Открыв дверь, отец увидел человека со своим пальто в руках. Он, протягивая вещь, произнес: "Извините, мы ошиблись. Просто не знали, что это пальто артиста Бурэ". Вот что значит любовь к театру!

Как оказалось, история на этом не закончилась. 

- В 1953 году мы с родителями переехали в город Сталинград (Волгоград), - продолжает рассказ Юрий Бурэ, - в это время он еще не восстановился после войны, и, помимо разрухи, в нем царствовал бандитизм. Однажды ко мне во дворе подошел человек очень своеобразной внешности - он был весь в наколках. Мужик сказал: "Мы знаем, что твоя семья приехала из Куйбышева. Передай родителям - они могут не волноваться, мы вас охраняем". Вот так куйбышевские бандиты известили сталинградских о том, чтобы они не трогали и берегли их любимого артиста.

Что же касается самых сильных впечатлений детства, то Юрий Валерьевич отмечает среди них первый День Победы.

- Это было такое всенародное ликование! - вспоминает мой собеседник. -  Люди вытаскивали столы, ставили их прямо на улице, выносили всю еду, какая была дома, и праздновали. Обнимались, целовались, радовались безумно. У меня осталось яркое впечатление от праздника, который не был никем организован. Люди сделали его по велению души и сердца.

Спектакль - езда в "незнаемое"

- Режиссер - это лидер, а в жизни вы такой? - задаю новый вопрос Юрию Бурэ.

- Лидер, но не диктатор. Я считаю, что всегда надо находить общий язык с людьми. Я не "ломаю", но и сам не позволяю с собой подобным образом поступать.

- А с супругой Ларисой Геннадьевной спорите о работе?

- Безусловно. Это естественно в нашем искусстве, потому что в драматическом театре нет четких критериев, как, например, в балете или опере. Там если не сделаешь какое-то па, не возьмешь ноту, то "свободен". А здесь - одному человеку может нравиться спектакль, а другому - нет, и оба будут правы. 

- Вы можете назвать какие-то составляющие, благодаря которым спектакль будет успешным?

- Нет. Это невозможно. Когда-то Владимир Маяковский написал строчки, которые не только к поэтическому искусству можно привязать, но и к театральному: "Поэзия - вся! - езда в незнаемое. Поэзия  - та же добыча радия.  В грамм добыча, в год труды. Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды". Даже на генеральной репетиции невозможно понять, будет ли успех, потому что нет главного, благодаря чему все встает на свои места, - зрителя. 

- Вы суеверны? Есть то, чего вы не делаете или наоборот, чтобы все прошло хорошо?

- Да, наверное, как и все творческие люди. Я, например, никогда, пока не будет повешен лист с распределением ролей, ни одному человеку в театре не говорю, кто кого будет играть. И это потому, что жизнь идет своим чередом, и могут возникнуть непредвиденные обстоятельства. Как случилось в начале минувшего года - я распределил роли на полгода вперед, и все, что запланировал, коренным образом поменялось. 

- Как к критике относитесь?

- Как Антон Чехов, который когда-то сказал: "Критики - это овод на теле рабочей лошади". Никому не нравится, когда его ругают, особенно если делают это глупо. Когда по делу - это еще можно вытерпеть. Я отношусь к критике сдержанно. Мы работаем-то не для критиков, а для зрителя - вот это для меня самое главное. 

- О вас часто говорят, что вы любите красивый театр. Это так?

- Да. Я не понимаю, в чем радость, когда на сцене один стул и стол. Театр - это зрелище, не зря же сам Константин Станиславский говорил, что это развлечение и для актеров, и для зрителей. Зрители прекрасно понимают, что перед ними играют, но, тем не менее, верят в то, что происходит на сцене. 

- Какая из полученных наград вам наиболее дорога?

- Наверное, все-таки Государственная премия. Ведь в то время ее давали в основном за политические спектакли, которые являлись так называемым "социальным заказом". А мы ее получили за лермонтовский "Маскарад", поэтому она мне и дорога.

- Я знаю, вы сочиняете стихи…

- Только по необходимости - для юбиляров. Исключительно ради них я претерпеваю "мучения" за этим столом.